Часто меня посещают сладкие воспоминания из детства, когда рыбак я был никакой, а все больше приглядывался и присматривался к своему батьке и его товарищам. И вспомнилось мне сейчас не рыболовная наука в принципе, азы которой я тогда только начинал осваивать, а поведение рыбаков на реке, отношения между собой и сторонними наблюдателями. Эти воспоминания показались мне забавными и насыщенными особенным ореолом таинства рыбалки как таковой и связанных с ней всяких деревенских суеверий и примет..
В 70-х годах в моей деревне Осетровке рыбалка не была чем то серьезным, а была скорее не очень то поощряемой у крестьян забавой. Именно тогда от своих бабушек я узнал, что «кто охотится и удит… у того никогда ни#$& не будет», что у рыбака «всегда грязно в чулане и пусто в кармане». Рыбалка в череде сельских забот, где то посадка, то прополка, то коров выгонять, то сено косить и прочая и прочая, считалась не одобряемым бездельем. И тем не менее рыбаками в нашей небольшой деревушке в 15 дворов были почти все мужики, не говоря о детворе. Несколько смущаясь этой забавы, относились к этому своему увлечение они с чувством с толком и с расстановкой, следуя при этом неизвестно кем придуманным ритуалам, происхождение которых и поныне для меня покрыто тайной.
Основным доступным орудием ловли в те времена на Лесном Воронеже, где я почти беспризорно проводил каждое лето, была удочка. Удочки исключительно из орешника мужики резали в середине июня. Еще по весне, среди только начинающих набирать зелень зарослей, втихаря выискивались подходящие хлысты, которые позже так же по-тихому срезались, очищались от коры и прятались до августа на чердаке для высушивания.
«Июнь-июль на рыбу плюнь» — говаривали мужики на сенокосе, а сами при первом удобном случае покупали в райцентровском магазине «Автомотовелофотокинорадиоохота» лесочку, крючечки, подкрашивали лаком гусиные перья и собирали пробки от бутылок, мастеря в свободную минуту из них свой «самый лучший» поплавок.
Вся эта таинственность подготовки к рыбалке имела двоякий смысл. Во-первых, что бы не засмеяли, а во-вторых что бы не сглазили. Вот это второе, в рыбалке тех лет, как мне казалось, было весьма существенным моментом, накладывающим весьма своеобразный отпечаток на все, что было с ней связано.
Наступал август и некоторое затишье в крестьянских повседневных заботах. Отчетливо помню, что именно в это время происходило оживление рыбалки и случалось несколько подряд совершенно ярких незабываемых поездок за карасем. Никто якобы никогда не знал и не говорил о том, когда и куда мы едем. Совершенно «неожиданно», но днем в амбаре уже стоял подготовленный велосипед с привязанными удочками и все попрежнему было объято тайной.
«Неожиданно» вечером… именно вечером.. отправлялись копать червей. Как и все связанное с рыбалкой, нахождение куч навоза со скоплением самых жирных червяков держалось в тайне. Секретное место появлялось не само по себе, а заблаговременно прикармливалось молочным обратом и почему-то находилось в самых густых зарослях крапивы. Тихо чертыхаясь и обжигаясь об жгучую траву, почти на ощупь в темноте из под вил собирали в банки червей. Банки аккуратно прикрывали тряпочкой и хранили как особую драгоценность в сенцах дома, за что при других обстоятельствах можно было получить хорошенький нагоняй от бабули. А бабка, «неожиданно» проникнувшись сборами «на безделье», заботливо готовила нам нехитрую снедь – несколько вареных яиц, шматок сальца, десяток огурцов и ломоть хлеба.
Сон, в ожидании утра был рваным и чутким. Вставали не сговариваясь одновременно, боясь проспать и по-видимому, перед этим уже долго тараща глаза в кромешнюю тьму деревенской избы. Потихому собирались в отблесках керосиновой лампы и уже в темных сенях «неожиданно» слышали в след бабкино — «Ни хвоста ни чешуи», на что в один голос с батей громко отвечали «К черту!». Одухотворенные напутствием и удовлетворенные тем, что еще один ритуальный момент рыбалки выполнен, мы выходили в предрассветный мрак ночи.
Пара десятков километров по извилистой и неровной тропинке среди приторно и тепло пахнущих набирающих колос хлебов мелькали незаметно. Только и помню — мое досадливое ерзанье на рамке велосипеда, в поисках удобного положения и красноречивое молчание о рыбалке. Ни слова о рыбалке до ее начала – таковы были общепринятые правила. А мысли были уже там… на «Гнилище». Так называлось место у огромного, замысловато истерзанного заливчиками, в пятнах белых лилий, пруда, сплошь заросшего по берегам бурьяном, лопухами и беленой. Вот он уже виден с бугра в надвигающемся рассвете. Знаю, что батя скрестил пальцы на руках – на удачу и чтобы наше местечко не было занято никем. И я, не особо понимая в чем дело, старательно «крещу» пальцы..
Открывать свои рыбацкие места считалось дурным тоном и уделом раззяв. Никто из тех моих давних учителей никогда ни под какой пыткой не сдавал своих точек. Совершенно спокойно могли «послать» за пару километров от прикормленного места слишком докучливых рыбаков, при этом хитровато и безобидно посмеиваясь над ними. Ценились свои разведанные точки и «порядочный» рыбак «по понятиям» не мог сесть на чужое, подготовленное место. «Засвеченные» чужими людьми места обходились стороной и рыбак в этом сезоне забывал о них. Именно поэтому на реке после ухода рыбаков не оставалось ни рогатулек, которые бережно прятались поодаль, ни тем более банок из под червей. Примятая трава через пару дней поднималась и даже самому рыбаку стоило труда, и только по одному ему приметным ориентирам найти свое единственное и прикормленное на водоеме место.
Никогда среди тех настоящих рыбаков я не видел торопыг, спешащих бегом к реке, лихорадочно и торопливо собирающих снасти. Все степенно и размеренно. Тихонько подходим к едва светлеющей воде. Располагаюсь рядом с батей в нескольких метрах, но не вижу его в зарослях бурьяна и темноте все еще раздумывающего рассвета. Почти наощупь нахожу свое местечко. Готовлю рогатульки. Раздвигаю траву под место для удильников. Подкладываю фуфайку для сидения. Пристраиваюсь. Убираю из своего сектора лишние стволы камыша. Вроде все правильно сделал… Банка с червями надежно стоит справа, удочки слева… Уф-ф-ф… Всему этому я научился у своего батьки с еще раннего малолетства, присматриваясь к этому действу много раз. На минуту затихаю и слышу как рядом шуршит размещаясь мой наставник. Фырь-фырь — веером батя рассыпал вареную пшеницу перед собой и немного в мою сторону. Вот вижу, как он ювелирно положил поплавок среди блинчиков кувшинок и затих. Почти вижу как он всматривается в поплавок и неторопясь, наощупь разматывает следующую удочку. Спрашивает из темноты в мою сторону особым приглушенным голосом - «Ни хвоста?»… Ему в тон отвечаю – «Ни чешуи!»..
Пара лупоглазых огромных лягушек приплыло с воды мне под ноги. Интересуются.. Щас… щас… Лягушки выбрались на берег и удобно расположились в ожидании спектакля под названием рыбалка..
Разматываю удочку, выставляю глубину, которую помню еще с прошлого года. Шустрый червячок никак не хочет насаживаться на крючок. Наконец все готово и… вжи-и-и-ть… делаю первый заброс. Поплавок еле заметен, но еще чуть чуть и все проявится на воде в первых лучах солнца. Вот и уже размалевало горизонт с востока утренней акварельностью. В прибрежных камышах бегают водяные курочки. Шуршат и пищат в бурьяне мыши. Поеживаюсь от утренней прохлады… Брррр..- на восходе зябко.. Вот и еще две удочки стоят в ожидании клева… Ну?
Слышу как рядом с шумом хлобыстнуло по воде удилище. Подсек батя… Карась задребезжал по воде брызгами и хлопнулся о берег. Слышу как батя засопел доставая садок и погружая его в воду. До первой рыбки садок в воде дурная примета. Спрашиваю — «Бальшой?».. В ответ раздраженное молчание и тихий совет спустя пару минут – «Лови давай..». Не принято считать рыбу и оценивать ее размер до окончания рыбалки… Не принято! Ну мне малолетке это простительно, а другому и по ушам нащелкать могут, чтоб масть не перебивал.
Ну чего же не клюет-то? Перебрасываю удочки… Червяки целые… Поерзал с досады… Слышу злой шёпот – «Ну ты еще потанцуй»… Фырь… фырь… веером в мою сторону кинул пару жиденьких горсточек прикормки и себе ФЫРРРРЬ… ФЫРРРРРЬ… Обиженно пытаюсь молчать, но не сдерживаюсь – «Червяка как насаживаешь?»… Пауза… «Колечком..», а другому бы наврал… А я как насадил? Еще раз перебрасываю… вроде тоже колечком… «Че? Все? Поехали домой?» — шипит в ответ на мои движения батя..
Чеж не клюет-то? Носком сапога тыкаю лягушке в нос, она и не думает отодвигаться. «Клюет! Клюет на крайней..» Поплавок уже куда то очень далеко уплыл… впопыхах подсекаю, да не ту удочку… Бросаю… Лихорадочно хватаю другую… Кричу – «Есть!!!»… Увесистый серебристый слиток плюхается в метре у берега — «… Чем потресть..» — добавляет батя с сарказмом… «Да не ори ты… Все! Ловим тихо… Подошла рыба..» - уже шепчет батя и вытягивает двух подряд. Не принято на рыбалке до момента пока рыба не окажется в руках кричать всякие слова… Не принято! А я начинаю распутывать леску, одним глазом косясь на единственный поплавок в моем секторе..
Дрынь… дрынь… еле сказал поплавок и чуть притонул. Подсекаю со всей дури через себя и маленький карасик улетел в крапиву за моей спиной… Распутываю леску… долго мучаюсь… начинаю злиться… «Помочь?» — примирительно спрашивает батя. «Сам разберусь»… и разобрался, от чего сам себя зауважал. Да и батя наверное мной гордится – сам меня учил, что рыбак настоящий все должен делать сам и до всего должен доходить сам. Хотел спросить у него про глубину, да передумал — сам разберусь..
В чем тут тайна, размышляю я поплевывая на червяка и дела очередной заброс. Может поглубже перебросить? Перебрасываю на полметра дальше. Дрынь… и сразу нырь… нырь и повело… Вот он серебристый увалень — никак не меньше полкило, но в моих детских ладонях смотрится совсем великаном.
Радостный от первой рыбы на рыбалке и почти уверенный, что разгадал секрет карася, перебрасываю удочки «на поглубже».
Лягушкам пришлось подвинуться – все чаще и чаще я накланяюсь к садку, опуская туда приличные слитки серебра. Уважительно закатывая в мою сторону глаза, они изредка гортанно квакали. «Ква… Ну какой малец маладец… Ква-а-а» — слышалось мне в их лягушачьем разговоре..
Зорька заканчивалась. Поклевки стали реже, а потом и совсем кончились. Батя меня нарочито громко похвалил – «Ну ты настегал..»
Посмотрел повнимательней на мой улов, подумал и добавил — «А этих малолетков надо бы отпустить» и десяток рыбешек из моего улова выпустил в пруд. «В следующий раз поймаем, когда подрастут» — рационально по-взрослому согласился я нисколько не расстроившись. Мы перекусили бабушкиными харчами и пустились в обратную дорогу, смачно и наперебой обсуждая состоявшуюся рыбалку.
Вечером за ужином, смакуя ребрышки жареных карасей, под одобрительными взглядами членов большой семьи, опять вспоминали все перипетии карасиной ловли. Дед «добивая» очередного карася, усмехался над размером который я показывал руками – «Это с хвостом?», чем вводил меня в краску. «Ну с маленьким таким хвостиком?» — продолжает дурковать дед. Но не чувствовалось во взгляде и осторожном подшучивании родни осуждения за наше рыбацкое «безделье». Вон всю семью накормили… Зашедший сосед поинтересовался — «Где ловили? Небось на «Крестах»? Я там в прошлые выходные пуд во-о-т таких карасей наловил..». Батя подмигнул мне хитровато и сказал – «Ага… На «Крестах»… у сломанного осокоря… Так мы полтора пуда взяли..»… От нашего места до «Крестов» было километров 5… Да и сосед про пудовый улов «на Крестах» скорее всего узнал от дяди Вани с крайнего двора, который врать был ой как здоров.
Давно это все было… Что-то из ритуальных моментов рыбалки того времени я пронес через всю жизнь, а что-то так и не привилось или подзабылось. По-прежнему кричу радостно «Есть!» на поклевке и сам ругаю себя за эту неосмотрительность. Направо и налево рассказываю про свои места, совершенно не жалея об этом, потому что знаю — новые тайны и открытия ждут меня впереди и в этом наверное самое большое таинство рыбалки.
Бывает и сегодня встретишь настоящего рыбака. Аккуратно разложены по старинке снасти – справа баночка с червями, слева удочки… рогатульки в ряд… фуфаечка под попой… садок на расстоянии вытянутой руки…
Спрашиваю – «Что? Клюет?» Слышу ответ, почти без поворота головы – «Нет… Совсем плохо… Неделю назад немного ловилось..» и едва заметным движением прикрывает травой садок с оковалками бронзоватых лещей. И так же себе под нос бубнит, но чтоб я слышал, очень убедительно, махнув куда-то «в ту степь» - «Вон на том повороте щука постоянно колотит… Прям все нервы истрепала»… Усмехаюсь про себя – «Старого замеса рыбачок… настоящий..» Ведь приврать умеют красиво только настоящие рыбаки… «Ну ни хвоста..» — прощаюсь я с ним и чувствую себе в спину внимательный взгляд. «Странный какой-то… Не стал приставать с идиотскими вопросами — на что и как ловится? Сразу же ушел..».
А я усмехаюсь, угадывая на расстоянии его мысли — «Да какой же дурак тебе расскажет на что и как..». Ведь я со старого замеса и уходя дальше по берегу реки в поисках своего рыбацкого счастья знаю — Таинству рыбалки мешать нельзя… Глубоко личное оно у каждого… Свое..
2008 год
В 70-х годах в моей деревне Осетровке рыбалка не была чем то серьезным, а была скорее не очень то поощряемой у крестьян забавой. Именно тогда от своих бабушек я узнал, что «кто охотится и удит… у того никогда ни#$& не будет», что у рыбака «всегда грязно в чулане и пусто в кармане». Рыбалка в череде сельских забот, где то посадка, то прополка, то коров выгонять, то сено косить и прочая и прочая, считалась не одобряемым бездельем. И тем не менее рыбаками в нашей небольшой деревушке в 15 дворов были почти все мужики, не говоря о детворе. Несколько смущаясь этой забавы, относились к этому своему увлечение они с чувством с толком и с расстановкой, следуя при этом неизвестно кем придуманным ритуалам, происхождение которых и поныне для меня покрыто тайной.
Основным доступным орудием ловли в те времена на Лесном Воронеже, где я почти беспризорно проводил каждое лето, была удочка. Удочки исключительно из орешника мужики резали в середине июня. Еще по весне, среди только начинающих набирать зелень зарослей, втихаря выискивались подходящие хлысты, которые позже так же по-тихому срезались, очищались от коры и прятались до августа на чердаке для высушивания. «Июнь-июль на рыбу плюнь» — говаривали мужики на сенокосе, а сами при первом удобном случае покупали в райцентровском магазине «Автомотовелофотокинорадиоохота» лесочку, крючечки, подкрашивали лаком гусиные перья и собирали пробки от бутылок, мастеря в свободную минуту из них свой «самый лучший» поплавок.
Вся эта таинственность подготовки к рыбалке имела двоякий смысл. Во-первых, что бы не засмеяли, а во-вторых что бы не сглазили. Вот это второе, в рыбалке тех лет, как мне казалось, было весьма существенным моментом, накладывающим весьма своеобразный отпечаток на все, что было с ней связано.
Наступал август и некоторое затишье в крестьянских повседневных заботах. Отчетливо помню, что именно в это время происходило оживление рыбалки и случалось несколько подряд совершенно ярких незабываемых поездок за карасем. Никто якобы никогда не знал и не говорил о том, когда и куда мы едем. Совершенно «неожиданно», но днем в амбаре уже стоял подготовленный велосипед с привязанными удочками и все попрежнему было объято тайной.
«Неожиданно» вечером… именно вечером.. отправлялись копать червей. Как и все связанное с рыбалкой, нахождение куч навоза со скоплением самых жирных червяков держалось в тайне. Секретное место появлялось не само по себе, а заблаговременно прикармливалось молочным обратом и почему-то находилось в самых густых зарослях крапивы. Тихо чертыхаясь и обжигаясь об жгучую траву, почти на ощупь в темноте из под вил собирали в банки червей. Банки аккуратно прикрывали тряпочкой и хранили как особую драгоценность в сенцах дома, за что при других обстоятельствах можно было получить хорошенький нагоняй от бабули. А бабка, «неожиданно» проникнувшись сборами «на безделье», заботливо готовила нам нехитрую снедь – несколько вареных яиц, шматок сальца, десяток огурцов и ломоть хлеба.Сон, в ожидании утра был рваным и чутким. Вставали не сговариваясь одновременно, боясь проспать и по-видимому, перед этим уже долго тараща глаза в кромешнюю тьму деревенской избы. Потихому собирались в отблесках керосиновой лампы и уже в темных сенях «неожиданно» слышали в след бабкино — «Ни хвоста ни чешуи», на что в один голос с батей громко отвечали «К черту!». Одухотворенные напутствием и удовлетворенные тем, что еще один ритуальный момент рыбалки выполнен, мы выходили в предрассветный мрак ночи.Пара десятков километров по извилистой и неровной тропинке среди приторно и тепло пахнущих набирающих колос хлебов мелькали незаметно. Только и помню — мое досадливое ерзанье на рамке велосипеда, в поисках удобного положения и красноречивое молчание о рыбалке. Ни слова о рыбалке до ее начала – таковы были общепринятые правила. А мысли были уже там… на «Гнилище». Так называлось место у огромного, замысловато истерзанного заливчиками, в пятнах белых лилий, пруда, сплошь заросшего по берегам бурьяном, лопухами и беленой. Вот он уже виден с бугра в надвигающемся рассвете. Знаю, что батя скрестил пальцы на руках – на удачу и чтобы наше местечко не было занято никем. И я, не особо понимая в чем дело, старательно «крещу» пальцы..
Открывать свои рыбацкие места считалось дурным тоном и уделом раззяв. Никто из тех моих давних учителей никогда ни под какой пыткой не сдавал своих точек. Совершенно спокойно могли «послать» за пару километров от прикормленного места слишком докучливых рыбаков, при этом хитровато и безобидно посмеиваясь над ними. Ценились свои разведанные точки и «порядочный» рыбак «по понятиям» не мог сесть на чужое, подготовленное место. «Засвеченные» чужими людьми места обходились стороной и рыбак в этом сезоне забывал о них. Именно поэтому на реке после ухода рыбаков не оставалось ни рогатулек, которые бережно прятались поодаль, ни тем более банок из под червей. Примятая трава через пару дней поднималась и даже самому рыбаку стоило труда, и только по одному ему приметным ориентирам найти свое единственное и прикормленное на водоеме место.
Никогда среди тех настоящих рыбаков я не видел торопыг, спешащих бегом к реке, лихорадочно и торопливо собирающих снасти. Все степенно и размеренно. Тихонько подходим к едва светлеющей воде. Располагаюсь рядом с батей в нескольких метрах, но не вижу его в зарослях бурьяна и темноте все еще раздумывающего рассвета. Почти наощупь нахожу свое местечко. Готовлю рогатульки. Раздвигаю траву под место для удильников. Подкладываю фуфайку для сидения. Пристраиваюсь. Убираю из своего сектора лишние стволы камыша. Вроде все правильно сделал… Банка с червями надежно стоит справа, удочки слева… Уф-ф-ф… Всему этому я научился у своего батьки с еще раннего малолетства, присматриваясь к этому действу много раз. На минуту затихаю и слышу как рядом шуршит размещаясь мой наставник. Фырь-фырь — веером батя рассыпал вареную пшеницу перед собой и немного в мою сторону. Вот вижу, как он ювелирно положил поплавок среди блинчиков кувшинок и затих. Почти вижу как он всматривается в поплавок и неторопясь, наощупь разматывает следующую удочку. Спрашивает из темноты в мою сторону особым приглушенным голосом - «Ни хвоста?»… Ему в тон отвечаю – «Ни чешуи!»..
Пара лупоглазых огромных лягушек приплыло с воды мне под ноги. Интересуются.. Щас… щас… Лягушки выбрались на берег и удобно расположились в ожидании спектакля под названием рыбалка..Разматываю удочку, выставляю глубину, которую помню еще с прошлого года. Шустрый червячок никак не хочет насаживаться на крючок. Наконец все готово и… вжи-и-и-ть… делаю первый заброс. Поплавок еле заметен, но еще чуть чуть и все проявится на воде в первых лучах солнца. Вот и уже размалевало горизонт с востока утренней акварельностью. В прибрежных камышах бегают водяные курочки. Шуршат и пищат в бурьяне мыши. Поеживаюсь от утренней прохлады… Брррр..- на восходе зябко.. Вот и еще две удочки стоят в ожидании клева… Ну?
Слышу как рядом с шумом хлобыстнуло по воде удилище. Подсек батя… Карась задребезжал по воде брызгами и хлопнулся о берег. Слышу как батя засопел доставая садок и погружая его в воду. До первой рыбки садок в воде дурная примета. Спрашиваю — «Бальшой?».. В ответ раздраженное молчание и тихий совет спустя пару минут – «Лови давай..». Не принято считать рыбу и оценивать ее размер до окончания рыбалки… Не принято! Ну мне малолетке это простительно, а другому и по ушам нащелкать могут, чтоб масть не перебивал.
Ну чего же не клюет-то? Перебрасываю удочки… Червяки целые… Поерзал с досады… Слышу злой шёпот – «Ну ты еще потанцуй»… Фырь… фырь… веером в мою сторону кинул пару жиденьких горсточек прикормки и себе ФЫРРРРЬ… ФЫРРРРРЬ… Обиженно пытаюсь молчать, но не сдерживаюсь – «Червяка как насаживаешь?»… Пауза… «Колечком..», а другому бы наврал… А я как насадил? Еще раз перебрасываю… вроде тоже колечком… «Че? Все? Поехали домой?» — шипит в ответ на мои движения батя..
Чеж не клюет-то? Носком сапога тыкаю лягушке в нос, она и не думает отодвигаться. «Клюет! Клюет на крайней..» Поплавок уже куда то очень далеко уплыл… впопыхах подсекаю, да не ту удочку… Бросаю… Лихорадочно хватаю другую… Кричу – «Есть!!!»… Увесистый серебристый слиток плюхается в метре у берега — «… Чем потресть..» — добавляет батя с сарказмом… «Да не ори ты… Все! Ловим тихо… Подошла рыба..» - уже шепчет батя и вытягивает двух подряд. Не принято на рыбалке до момента пока рыба не окажется в руках кричать всякие слова… Не принято! А я начинаю распутывать леску, одним глазом косясь на единственный поплавок в моем секторе..
Дрынь… дрынь… еле сказал поплавок и чуть притонул. Подсекаю со всей дури через себя и маленький карасик улетел в крапиву за моей спиной… Распутываю леску… долго мучаюсь… начинаю злиться… «Помочь?» — примирительно спрашивает батя. «Сам разберусь»… и разобрался, от чего сам себя зауважал. Да и батя наверное мной гордится – сам меня учил, что рыбак настоящий все должен делать сам и до всего должен доходить сам. Хотел спросить у него про глубину, да передумал — сам разберусь..
В чем тут тайна, размышляю я поплевывая на червяка и дела очередной заброс. Может поглубже перебросить? Перебрасываю на полметра дальше. Дрынь… и сразу нырь… нырь и повело… Вот он серебристый увалень — никак не меньше полкило, но в моих детских ладонях смотрится совсем великаном.
Радостный от первой рыбы на рыбалке и почти уверенный, что разгадал секрет карася, перебрасываю удочки «на поглубже».Лягушкам пришлось подвинуться – все чаще и чаще я накланяюсь к садку, опуская туда приличные слитки серебра. Уважительно закатывая в мою сторону глаза, они изредка гортанно квакали. «Ква… Ну какой малец маладец… Ква-а-а» — слышалось мне в их лягушачьем разговоре..
Зорька заканчивалась. Поклевки стали реже, а потом и совсем кончились. Батя меня нарочито громко похвалил – «Ну ты настегал..»
Посмотрел повнимательней на мой улов, подумал и добавил — «А этих малолетков надо бы отпустить» и десяток рыбешек из моего улова выпустил в пруд. «В следующий раз поймаем, когда подрастут» — рационально по-взрослому согласился я нисколько не расстроившись. Мы перекусили бабушкиными харчами и пустились в обратную дорогу, смачно и наперебой обсуждая состоявшуюся рыбалку.Вечером за ужином, смакуя ребрышки жареных карасей, под одобрительными взглядами членов большой семьи, опять вспоминали все перипетии карасиной ловли. Дед «добивая» очередного карася, усмехался над размером который я показывал руками – «Это с хвостом?», чем вводил меня в краску. «Ну с маленьким таким хвостиком?» — продолжает дурковать дед. Но не чувствовалось во взгляде и осторожном подшучивании родни осуждения за наше рыбацкое «безделье». Вон всю семью накормили… Зашедший сосед поинтересовался — «Где ловили? Небось на «Крестах»? Я там в прошлые выходные пуд во-о-т таких карасей наловил..». Батя подмигнул мне хитровато и сказал – «Ага… На «Крестах»… у сломанного осокоря… Так мы полтора пуда взяли..»… От нашего места до «Крестов» было километров 5… Да и сосед про пудовый улов «на Крестах» скорее всего узнал от дяди Вани с крайнего двора, который врать был ой как здоров.
Давно это все было… Что-то из ритуальных моментов рыбалки того времени я пронес через всю жизнь, а что-то так и не привилось или подзабылось. По-прежнему кричу радостно «Есть!» на поклевке и сам ругаю себя за эту неосмотрительность. Направо и налево рассказываю про свои места, совершенно не жалея об этом, потому что знаю — новые тайны и открытия ждут меня впереди и в этом наверное самое большое таинство рыбалки.
Бывает и сегодня встретишь настоящего рыбака. Аккуратно разложены по старинке снасти – справа баночка с червями, слева удочки… рогатульки в ряд… фуфаечка под попой… садок на расстоянии вытянутой руки…
Спрашиваю – «Что? Клюет?» Слышу ответ, почти без поворота головы – «Нет… Совсем плохо… Неделю назад немного ловилось..» и едва заметным движением прикрывает травой садок с оковалками бронзоватых лещей. И так же себе под нос бубнит, но чтоб я слышал, очень убедительно, махнув куда-то «в ту степь» - «Вон на том повороте щука постоянно колотит… Прям все нервы истрепала»… Усмехаюсь про себя – «Старого замеса рыбачок… настоящий..» Ведь приврать умеют красиво только настоящие рыбаки… «Ну ни хвоста..» — прощаюсь я с ним и чувствую себе в спину внимательный взгляд. «Странный какой-то… Не стал приставать с идиотскими вопросами — на что и как ловится? Сразу же ушел..».А я усмехаюсь, угадывая на расстоянии его мысли — «Да какой же дурак тебе расскажет на что и как..». Ведь я со старого замеса и уходя дальше по берегу реки в поисках своего рыбацкого счастья знаю — Таинству рыбалки мешать нельзя… Глубоко личное оно у каждого… Свое..
2008 год
Мне нравится
Комментарии (0)